Вайя стояла посредине улицы, разглядывая прохожих и недоумевая, куда они все могут спешить? Какая-то женщина кричала на маленького мальчика, хлопая его по красным ладоням, двое мужчин стояли под полуразваленными балконами, с которых свешивались девичьи косы, ведущие к милым личикам. Торговцы создавали нестройный аккомпанемент зазывного ора. Девушка поглядела на них устало, заметив, как исчезли яблоки с одной тележки, да как проползли там же, под тележкой, двое детей. В оборванных, серо-желтых рубашках, без башмаков, только что с густыми, рыжими и вьющимися шевелюрами. Владелец не сразу понял, что его обокрали, но после только махнул рукой, дети уже шмыгнули в подворотню. Вайя продолжала глядеть на них ничуть не более воодушевленно, все более принимая отчужденную гримасу. Поговорите с ней, и поймете, что она богатенькая дочка, пусть и в прошлом. Но ведь мастерство, даже быть богачом, не пропьешь. Девушка шагнула в сторону, когда полуживая кляча, серая в яблоках, рябящих по грязной шерсти, кашляя ржанием, проскакала без всадника мимо. Где-то сзади кричал басовый голос, местами срывавшийся на почти девичьи возгласы: «Стой, негодная! Стой! Останови, останови ее!» Вайя поглядела на него, совершенно не понимая - это он ее попросил остановить брыкающуюся лошадь? Она просто отошла еще дальше потому, что вовсе не любила кому-то помогать, если не была уверена, что помощь нужна. А даже если и нужна, ей всегда требуется просьба, с молитвой, обращеньем и дарами.
Вайя вздохнула устало, как будто и работала, и, пригладив русую косу, неспешно двинулась в один из узких переулков, которые скрывают крыши, навесы и толпы, толпы суетливых людей. Тонкие руки она сцепила в замок, зацепившись большими пальцами за пояс платья; вышагивала она мерно, точно собираясь объявить, сколько миль до озера, к которому и направлялась. Никто не толкал ее в этом переулке, что было странно, ведь людей было достаточно много. Все обходили Вайю, и она, было, подумала, что, может, выглядит больной или прокаженной, и остановилась напротив побитого, потрескавшегося стекла, мутного до ужаса, но все-таки с различимым изображением ее самой: маленькой и обычной. «Может, я одета неправильно?» – подумала девушка, разглядывая серо-зеленое платье, заканчивающееся на середине голени и показывающее торчащие белые, но в грязи ноги, «воткнутые» в ботинки. Все не отличалось ни капли, так что Вайя снова двинулась к Леоне, продвигаясь по городу вниз.
Тут было душно, пахло ужасно, старые булыжники дороги смешались хлюпающей грязью, потонув и выглядывая лишь островками. Все было в каком-то непонятном, грязно-оранжевом цвете, отчего стены покосившейся Драс-Леоны становились темно-алыми с темными дырами дверей и окон, с которых часто свешивались контрастно-белые простыни. Люди в окнах и дверях появлялись ужасно редко, лишь мелькнув на секундочку и тут же исчезнув. Вайя грустно на них глядела, вспоминая, как жила раньше с отцом в одном из таких домов, разрушенных и неказистых. Плакать она, конечно, по отцу не собиралась – это он ее предал, уйдя в Хелгринд, а не она его.
Переулок поплыл однообразием ровно с той скоростью, с которой двигались ноги Вайи, но вместе с тем он все больше озарялся красивым светом солнца, не заволоченного городской суетой. Вайя все больше замечала детей не ворующих, выслушивающих ругань или же скучающих, а смеющихся, бегающих, старающихся крохотными ладошками цапнуть друг дружку. Она улыбнулась, отчего ее чуть с янтарем карие глаза тут же сузились в веере морщинок. Драс-Леона для нее – не Родина, откуда все родные, просто место, где ее отец добровольно отдал себя на съедение, да где скоро, казалось, будет война, уже отгремевшая в Белатоне, но когда она видела этих веселых и маленьких, совершенно не тронутых войной людей, ей все больше хотелось, чтобы война закончилась, просто выжженная ярким лучом солнца. И вдруг, как по желанию, свет пролился в выбоину меж домов, и вдали показалось озеро Леона, серебряным пластом ловящая весь свет, что сбрасывало небо.

>>>>>Озеро Леона